[alnairareboot]

Выношу из твиттера результат челленджа sixdrabbles.

MDZS. Цзинь Гуанъяо/Цинь Су, флафф, для  platepants

121 слово

— Когда-нибудь, — сказала Цинь Су ему в макушку, — я подолью в твой чай сонного снадобья. Правда, забыла, сколько нужно, чтобы не убить.
Гуанъяо рассмеялся.
— Одной капли достаточно.
Её рукава легли на его — покой весеннего сада. Цинь Су скользнула взглядом по взвивам незнакомого почерка, ах, снова эти гадкие, мелкие, утомительные дела, пусть кто-то другой, не её муж, с ними разбирается, нельзя же все брать на себя. От него чуточку пахло тушью, от пальцев, бросивших кисть, кажется, даже и от непокрытых волос.
Запрокинув голову, он поцеловал Цинь Су куда-то в подбородок, и вот она оказалась сверху — поймала, поймала — и шпильки зазвенели весело и нежно. Гуанъяо любил этот звук.
Пусть тушью, думала Цинь Су, лучше так, чем кровью.

ПЛИО. Бринден Риверс/Шира Морская Звезда, не флафф, для  arafrael

199 слов

Короля Мейкара, первого этого имени, сожгли в полдень, но король Эйгон не стал терять времени и созвал свой Малый Совет. Когда волк прогнал сову, белые плащи поднялись в Башню Десницы. Им дали пройти. Их ждали.
Новый лорд-командующий сиял, как столп белого пламени.
Он сказал:
— Лорд Риверс.
Бринден смотрел на него, улыбаясь иронически.
Одобрительно.

У Ширы в этой пьеске была роль без слов. Она так и не сменила дневного платья: шелк лился на пол, как опрокинутые чернила. Ей не шел этот цвет. Старил. Да она, в сущности, и была старухой, последняя из Великих Бастардов, дочь королевского прадеда. При дворе Эйгона Невероятного ей не осталось места.

Бриндену — тоже.
Эмблема Десницы, пятипалый гранат, завертелась на столе.

Бринден взял её руку в свою и поцеловал холодными сухими губами.
— Прощай, Шира.
Лорд-командующий выглядел почти виноватым.

Что толку в словах? Они все уже сказали друг другу.

Бриндена Риверса по прозвищу Кровавый Ворон, колдуна и родоубийцу, опоясанного Темной Сестрой — мечом защитника дома Таргариенов — проводили на Стену как полководца в дальний поход, но Шира Морская Звезда этого не видела. На следующий день она отплыла домой.

Её рука то и дело взлетала к шее, но вместо гладких, твердых камней касалась морщинистой кожи.

В Вольном городе Лисе нет чардрев.

MDZS. Неяо, реверс!ау спасибо англофандому, для  Леориэль

371 слово

Сабля по-дурацки застряла в межреберье. Упершись ногой, Минцзюэ освободил её. За удар было стыдно: он не владел собой и не направил силу, его вело желание убить. Минцзюэ привычно вытер саблю об одежды покойника и задумался. Что теперь? Дома его люди бы так же привычно избавились от трупа, но где дом, а где ставка господ совершенствующихся на горе Ланъя.
Хрустнула ветка.
Обернувшись, Минцзюэ встретился взглядом с человеком в тех же бело-золотых одеждах, только чистых и роскошных куда умереннее.
— Приветствую господина Ли, — сказал он с этой своей непробиваемой любезностью.
— Второй молодой господин Цзинь, — подхватил Минцзюэ. Барчука оглушить, а дело представить так, будто в ставку пробрался лазутчик Вэней. За пару месяцев он хорошо узнал, каковы они, эти совершенствующиеся на горе Ланъя, откуда их набрали, кто и кому их не жалко.
— Вижу, у вас возникли затруднения с Пятым дядюшкой. Позвольте мне помочь.
— А что, по-вашему, с ним произошло?
— Должно быть, дядюшка наткнулся на лазутчика Вэней. Какое удивительное совпадение, он ведь отвечал за охрану лагеря.
— И не справился, — сказал Минцзюэ, глядя прямо в спокойные, как болото, глаза молодого господина Цзинь.
— Я убежден, что вы справитесь гораздо лучше.
Минцзюэ усмехнулся.
— Лунъян из веселого дома бы справился лучше, — повторил он предсмертные слова цзинева дядюшки.
Насытившийся было гнев поднял рогатую голову.
— Господин Ли здесь лишь по просьбе Цзэу-цзюня, не так ли? — вдруг спросил молодой господин Цзинь. — Напрасная трата времени. Только что сообщили: глава Не потерял Янгуан.
— Вы лезете, куда не следует, — сквозь зубы сказал Минцзюэ.
— Атакой командовал наследник Цишань Вэнь. И вот что я вам скажу. — С каждым словом мальчишка подходил все ближе и ближе. — Если ничего не сделать, скоро мы потеряем Цинхэ Не. Старый бык не удержит молодого тигра. Я знаю Вэнь Сюя, он не умеет останавливаться. Он очень хорош.
Перешагнул мертвеца.
— Так же, как вы.
Какая гнусная лесть, — невольно развеселившись, подумал Минцзюэ. — Но чего ты на самом деле от меня хочешь?
Дома бы, зайди к нему такой свежий и наглый гость, он бы ни в чем себе не отказал. Если бы остался. Если бы поклонился солнцу.
Первому молодому господину Вэнь, гуй побери всех этих молодых господ.
— Что именно вы предлагаете? — спросил Минцзюэ.
— Все просто. Мы отправимся в ставку Цинхэ Не, отбросим Вэней и возьмем их столицу, покрыв себя бессмертной славой.
— Мы?
— Мы, — кивнул Цзинь Цзыяо и улыбнулся.

Хайкью. Иваой, военный флафф, квест, для  Ёсими

407 слов

Напившись допьяна, Китагава вышла из берегов на поля Аоба Джосай. Люди падали на колени прямо в грязную воду, в жирную, мягкую почву. Затем поток снес дамбу, заливая поля Шираторизавы, круша мосты и мельничные колеса, битком набитые амбары и склады с обмундированием. Когда Китагава устала, Ивайзуми выслушал разведчиков, и сердце его наполнилось черной радостью.
Он родился еще до протектората, но не помнил той, свободной Аоба Джосай. Братство сожрало её, переварило и высрало обратно. Княжеская семья где-то сгинула.
Все, кроме троюродного князева внука, сбежавшего, по обыкновению, играть в заброшенную лесную усадьбу.
Ивайзуми отправился наверх с ежевечерним докладом. Взяв столицу, Ойкава перебрался из палатки в башню волшебника. Из мебели там были лишь стол, лежанка, да зачарованный некомовский сундук с книгами и прочей дрянью. Ойкаве нравилась пустота. Будь его воля, он спал бы на голом камне.
Пока еще мог спать.
— Здравствуй, здравствуй, Ива-чан, — сказал Ойкава, чуть ли не утыкаясь носом в кучу бумаг. Была видна только растрепанная голова с уже заметными рожками. После ритуала они начали расти быстрее и кололи Ивайзуми пальцы.
— Хорошие новости. Губернатор Товада согласен на все условия.
— Еще бы ему не согласиться.
— Как и Терушима.
Ойкава тут же выпрямился. Алые глаза засияли.
— Это действительно хорошая новость, — проговорил он медленно. — Я хочу, чтобы он надавил на командира Воронов. Ну как надавил, — Ойкава гаденько усмехнулся. — Кстати, о птичках, прочти-ка.
Ивайзуми поймал письмо. В отличие от прежних посланий Куроо оно было написано разборчивым почерком, и внизу рдела официальная печать, а не отпечаток кошачьей лапы. Некома желала посредничества в переговорах с Фукуродани и просила всего ничего — Долину лебедей, старинное южное владение Братства Шираторизава.
— Речь идет только о земле, — заметил Ивайзуми.
— Нам же лучше, — беспечно сказал Ойкава. У него были планы на библиотеки Братства. — Помочь тебе с доспехами?
Ивайзуми моргнул. Ответил почти ласково:
— Только когда ты поужинаешь, — ожидая дурных шуточек, фальшивых стенаний, всего того, чем защищался Ойкава, этот дурак, его командир, но неожиданно услышал: — Хорошо.
— Мне нравится вкус еды, — продолжил Ойкава. — Возможно, завтра я проснусь и захочу питаться только свежей человеческой кровью. Возможно, твоей.
— Как неудачно, — сухо произнес Ивайзуми. — Я же твой лучший генерал.
— Ты мой любимый генерал.
Ты мой самый-самый первый друг, сказал ему кареглазый мальчик, внук старого князя, сидя на осыпавшейся, изъязвленной пятнами мха стене.
Иной раз, глядя на спящего Ойкаву, на его мягкие загнутые ресницы, на его твердые загнутые когти, он думал, что тот мальчик не вышел из леса. Вот и хорошо, думал Ивайзуми, вот и славно, таким он бы не спас его, Ивайзуми, не поднял бирюзовые знамена.
Не выжил.

Гришаверс. Зоя/Николай/Алина, Тень-и-Кость!ау, для  luksofors

1075 слов

Малый дворец горит. Сухое, раскаленное лето жжет медную крышу. Шквальные гоняют воздух туда-сюда, приливные цедят влагу. Сидя на бортике фонтана, Зоя с Алиной едят пирожки. Горячее повидло брызжет на запястья чуть ниже синих форменных рукавов. У Зои — яблочное, у Алины — крыжовниковое.
Вчера двор снова выклянчивал дождь. Первая армия мается на учениях, Вторая — тушит лесные пожары.
— Знаешь, что? — говорит, облизав зеленые губы, Алина. — Скоро у меня тоже будет свой.
Зое не надо переспрашивать, что это за свой.
— Мы отправимся на поиски оленя Морозова, — шепчет Алина, птичка, воробушек, глупый комок перьев. — Из его рогов мне сделают усилитель.
Зое не надо уточнять, что это за мы.
— Ты должна будешь его убить, — напоминает она скучным голосом.
Алина хмурится. Над воротником кафтана белеет тонкая шея, на шее нежно и выпукло голубеет жилка.
— Думаешь, это сложнее, чем убить человека?

*

Двадцать второй Его Величества полк квартирует в столице. Продремав целый день, Ос Альта жадно вдыхает ночную прохладу. Улицы полны. Зоя стучит в заднюю дверь кабака. На вывеске — черные от грязи гончие с узкими безглазыми мордами.
Внутри полумрак; свечи чадят. Обычная кабацкая вонь разбавлена полынной настойкой. Майор Ланцов строит башню из пустых стопок.
— А вот и ты, — говорит он весело и ласково. — Хочешь выпить?
— Выпить или запить? — спрашивает Зоя.
— Зависит от того, что ты расскажешь, Зоя, — говорит Ланцов, кося темным глазом, улыбаясь одной стороной рта.
— Обошелся бы запиской. Твоему отцу хуже.
— Это не новость. Почему ему никто не поможет? Например, твоя подруга.
Кто-то от бешенства задыхается, а Зое наоборот легче дышать.
— Что же не твоя матушка? Сделала бы хоть раз в жизни что-то полезное. — Не дожидаясь, пока Ланцов отсмеется, она продолжает: — Послезавтра Дарклинг уезжает в Цибею за усилителем и берет с собой заклинательницу солнца.
— Нет, помощь твоей подруги нам не понадобится, — наконец говорит Ланцов. — Мы давно не слышали о заклинательнице солнца. Он собирается напомнить двору о её существовании. Двору — и Василию.
— Дарклинг не делится любимыми игрушками, — возражает Зоя, и горечь во рту нельзя списать на полынь.
— Я хочу с ней познакомиться.
Зоя выхватывает стопку, башня кренится, и не падает. Воздух держит её, держит руку Николая Ланцова, майора двадцать второго полка Первой армии, царевича Равки.

*

Алина прекрасна, как бывают прекрасны влюбленные юные девушки, и глупа ровно по той же причине. Её горло — меж разверстых концов ошейника. Увидев его в первый раз, Зоя машинально хватается за браслет, ласкает, успокаивая, клыки и серебро.
Ей хочется наорать на Алину. Объяснить. Заставить в конце концов, как её саму заставила Багра. Было больно. Зоя справилась.
Но она молчит.
Солнце смягчается, лето идет на убыль, а осень так щедра, словно никакой засухи и не было. Посматривая из-под набрякших век, царевич Василий инспектирует Малый дворец. Следом за ним, по щенячьему своему обыкновению, идет Николай. Улыбается Зое, Жене, всем и никому, пока Дарклинг не произносит:
— Ваше высочество, заклинательница солнца.
Его рука лежит на плече Алины, почти такая же белая, как этот мерзкий ошейник.
— Слишком долго вы прятали от нас свое сокровище, — говорит Василий, а Николай вторит: — Рад наконец с вами встретиться.
Зоя мысленно сплевывает.
— Взаимно, — почти робко отвечает Алина, запрокидывая бледное горло.
Горло, горлица, голубка. Скоро её ощиплют и отправят в суп.
Зоя принимает в этом самое живое участие. Однажды ночью они обе перестают сдерживаться и орут друг на друга так, что Дарклинг присылает Ивана. Алина переезжает в новые комнаты, а Зоя — на гаупвахту. Малый дворец гудит от слухов. Все знают, что Зоя, бывшая фаворитка, ревнует Дарклинга к девчонке Старковой.
А на самом деле, думает она, не собираясь себя щадить, на самом деле все наоборот.

*

— Наш общий друг хочет воспользоваться услугами Штурмхонда.
— Я не знаю причину, — отвечает Зоя. — Сегодня ты не предложишь мне выпить?
Изразцовая печь в углу лоснится от жира и зоиной желчи. Пришлось впутать Женю, их миленький маленький заговор прошит теперь её стежками. Она-то согласилась легко, а Алина, курица и идиотка, может статься, поверила Багре, но не послушала.
Николай больше не улыбается.
— Выпить или запить?
— Запить. — Она длинно выдыхает, обжигаясь. — Но могу догадаться. Ему не нужны какие-то тигры, ему подавай сказочных тварей. Волшебных оленей. Алконостов. Драконов.
— Драконов, — задумчиво повторяет Николай. — Морских драконов?
— Мы выясним. Алина верит, что они собираются спасти Равку от Теневого Каньона. Вместе. Налей мне еще.
— А волшебное слово?
Зоя вталкивает стопку ему в руку, меж длинных ловких пальцев, покрытых крошечными ожогами, будто веснушками, и золотистыми волосками. У него красивый рот, и губы под её губами куда мягче, чем ей представлялось.

*

Новокрибирск.

*

Голос её нежен и невесом.
— Смотри. — Алина задирает черный с золотом рукав. Кожа вокруг чешуи кажется перламутровой. — Ты тоже это чувствовала, Зоя? Я хочу…
Зоя ловит в ладони её осунувшееся лицо. Сжимает под челюстью. Сжимает. Сжимает.
— Ты помогла ему их убить.
Её шершавые, обветренные губы круглятся беззвучным «да».
— Я не буду извиняться, — говорит она потом, вернее, не говорит, а сипло каркает. — Словами никого не воскресишь.
— Верно, — кивает Зоя, сглатывая тошноту. — Мы пойдем за тобой, заклинательница солнца, и ты эту тварь уничтожишь. Должна же ты хоть на что-то сгодиться.
Когда она уже у двери, Алина бормочет:
— И все-таки убить оленя оказалось страшнее.

*

Связанную Зою втаскивают на палубу. Веревками стиснуты даже её колени. Кляп набух от слюны. Ресницы на правом глазу вязнут в крови, и правое ухо слышит только тоненький, зудящий звон. Николай весь в пыли. Или в пепле. Ей не особенно хочется об этом думать.
Алина бьется в силках.
— Отпусти её! — кричит. — Я сделаю что угодно, только отпусти её!
— Что угодно? Однажды ты мне это уже обещала, Алина. — Дарклинг подтаскивает Зою за шкирку. — Вот что. Мы с тобой сыграем.
— Прошу тебя, А…
— Шшш. Правила простые: ты должна будешь выбрать, кто останется в живых. Наша милая Зоя или царь Равки.
Алина застывает, только по лицу проходит судорога. Волосы перепутались с ошейником. Синий кафтан в подпалинах.
Очень спокойно она произносит:
— Я выбираю Зою.
— Очень хорошо.
И тогда когтистая черная рука, сочащаяся мерзостью, раздирает Зое щеку. Она вопит через кляп, и звук проходит насквозь. Палуба качается. Последнее, что она видит: люди Дарклинга уводят Николая. Последнее, что она чувствует: копошение в глазнице.

*

Женя сделала ей повязку. Вниз черными слезами текут шрамы. Оказывается, раны, оставленные ничегоями не кровят и не гноят. Не воспаляются. Их нельзя исцелить.
— Выглядишь как настоящая пиратка, Зоя, — говорит Николай. — Давай, я оставлю тебе команду.
— Хочешь сказать, ты один здесь справишься?
Его стол завален бумагами в коричневых картонных папках на завязочках и в красных кожаных папках с вытесненными гербом Равки. Содержимое одной из них читает Алина. Тугие белые косы лежат нимбом. Под ошейником, на золотой цепочке, изумрудное кольцо Ланцовых.
Дарклинг бежал. Ос Альта боится дышать.
— Вы отправляетесь в Керамзин, генерал Назяленская.
Алина поднимает голову. Взгляд её светел, как и подобает святой.
Светлый безумный взгляд хищной птицы.

*

Малый дворец горит.